— Деньги принесли? – Спрашивал Ивана бомж, который неделю назад рассуждал с ментами о солипсизме.

Бомж оказался и не бомж, а сосед. Знакомство состоялось позавчера: Ивану наскучило выбирать белье, да и просто соскучился по «своему домику», и поехал проведать «друга». Калитка была заперта. Так что он лишь попрыгал через забор: вроде чужих нет, домик стоит.

— Так… что это мы тут прыгаем? – приступил к допросу подобравшийся сзади велосипедист, с усами как у почтальона Печкина, но неопределенного, хотя скорее околопенсионного возраста.
— Да уже и не прыгаю.
— Это потому-то я за тобой смотрю. А отвернусь… и снова будешь воровато домик Семёныча присматривать? А потом вынесете все у ветерана!
— Да я уже присмотрел, уже покупаю!
— Ах, значит правду дед говорил, что продает родину окончательно. Как величать-то будем?
— Меня? Джонник. Ну или Иван.
—  Игорь Иванович! Ну или Игорь Джонникович. – входил в доверие сосед, оперившись на велосипед. – Ну, тогда пренепременно обмыть надо будет!
— Знакомство?
— Дом! И знакомство, конечно тоже.
—Извините, но не – это не моя традиция.
— Это не традиция – это закон! – строго заверил сосед.
— Я подумаю.
— И думать тут нечего.
— Да мне доктор не разрешает! – Иван не хотел объяснять очевидное для себя, что от алкоголя его «шарик» сдуется, а потерять состояние он не то чтобы боялся, уже не мог себе представить жизнь без него.

Договорились, что сосед сам за него выпьет:
— Какую бутылку принести Вам?
— Не, ты денег принеси, а я все сам правильно сделаю. И чтобы доктору твоему угодно. – пообещал и укатил на велосипеде.

Теперь, Иван снова возвращался проведать «друга». В смысле домик. Но по пути его перехватил будущий сосед:
— Деньги принесли?…
— Да вот…
— Когда обмывать-то будем? – Иван обратил внимание: не будеТЕ или будеШЬ, а будЕМ.
— Да я подумал, что не буду пить.
— Здоровье? Ах да помню-помню. Но есть такие кто здоровьем прикрывается, а оно за это потом обижается.

Иван понял намек и постарался объясниться:
— Но вообще, Медицина – очень помогает в жизни. Я когда что-то не хочу делать, я просто говорю: «Мне доктор не разрешает».
— И где же кроме святого выпивания это применимо?
— А вы сами спросите!
— Ты жить-то с кем тут будешь? С женой? – новый сосед быстро перешел «на ты».
— Жениться? Игорь Иваныч, никак нет, мне доктор не разрешает!
— Ну раз уж ты совершил свой двойной камингаут, то не можешь теперь отказываться! – сосед жестом изобразил выпивание «на брудершафт».

Иван неопределенно молчал.

— Ну что не так, молодой человек? религия?
— Типа того…
— Вот же! Чую! Не в антибиотиках дело. Погоди, но ты вроде не мусульманин, что тогда? Баптист?
— Да не, я без баб. Я сам не пью, Дядь Игорь.
— Ладно, я поехал за горючим, а ты пока подумай – есть шанс завязать со своим без-баб-ством.

Периодически разглядывая самолеты высоко в небе, Иван дошел до ручки калитки. Снова подпрыгнул заглянуть через забор. Новый друг был на месте. Взялся за ручку двери, повернул ее в приветственном рукопожатии:

— Ну, здравствуй друг.

Второй ладонью гладил забор и не заметил за спиной грохота отечественного автопрома. Скрип тормозов. Обернулся. Из виденной неделю назад темной Лады Гранты выскочил полицейский и прижимая для уверенности автомат двинулся к Ивану.

— Здрасьте! Вы кто такой? Документы покажите?
— Да вот, Иван я.
— А что ломитесь в чужой дом?
— Да он не чужой мне!

Второй полицейский обходил Ивана с другой стороны.

— Ключи от дома? Покажите!
— Ключей нет.
— Интересно… Давайте, проедемте в отделение. Там и документы на дом посмотрим.

Иван не стал спорить, сочувственно посмотрел на маленькую машинку:

— За что же вас на Гранту-то посадили? У нас в Москве все на фордах давно.
— А мы что не Москва? С 1984го года столица! И машина новая! Депутат муниципальный вручал, лично! – Обиженно оправдывался первый. Открыл заднюю дверь, кивнул на сиденье Ивану. Тот протиснулся внутрь. Когда дверь захлопнулась, к машине подоспел Игорь Иванович.
— Ребята, вы что?!
— О! Философх материализовался. Да вот, в чужой дом ломится неизвестный экспонат.
— Он же свой! Новый покупатель дома. Оставьте.

Полицейские переглянулись, и объяснили:
— Уже оставить не можем. Вызов принят. Ничего. Съездим всё проясним.
— Тогда я с вами!

Они посмотрели на Игоря, на Гранту, ухмыльнулись:

— Ну полезай, коль пролезешь.
— Уно моменто! – Иваныч откатил велосипед к калитке и пристегнул ремнем прям к недавно пожатой Ваней ручке. Подбежал к машине и удивительно ловко заскочил внутрь. – Вовсе не тесно. Еще и баянист войдет!

На самом деле стало еще теснее и хуже.

— Что-то скучно едем. – расстроился Игорь рассматривая высотки за окном. Неожиданно запел. – «Неси меня олень в свою страну оленью»…

Оба полицейских удивленно обернулись. Стало еще хуже. Иван пнул соседа.
— Ой, это я так. Мысли вслух.
— Философ, тебе мыслить противопоказано!
— Лишь бы не противозаконно!

Подъехали к кварталу. На светофоре ждали стрелку под грохот взлетающего самолета. Иван завороженно рассматривал аэробус:
— Что у вас так громко тут, не то что у нас.
— Да уж, с женой страдаем –  дети по ночам просыпаются… – посетовал водитель.

Игорь вздохнул.

— Ну ё не моё! Я же говорил, грохот – только у вас в голове! А в реальности что? Колебания…
— Я бы без колебания тебя дубинкой перевел в реальность, Игрек!
— А с ним? – кивнул на Ивана, – что тогда делать будете?
— А вот это вопрос. Дело оформим, потом назад отвезем.
— Ох. До чего же иллюзорно мыслит наша полиция! Как тут победить преступность. Повторяюж, даже если он есть, то это только ваше ощущение, того что он есть, а если его нет, то вы ощущаете, что его нет, но именно это доказывает что он есть, потому что если чего-то нет, значит он где-то есть, но вы его в данный момент не ощущаете, а могли бы.
— Чо?
— Короче, Склихософскый! – поддержал второй.
— Чо-чо, обед, вы вот голод только ощущаете, а могли бы уже давно есть.

Двое переглянулись. Щелкнул замок, двери разблокировались. Ладно, скажу объективно: мы будем есть в отделении, а вы – на обочине материализма. Или где хотите.
— Спасибо, что так внимательно стережете район, товарищи! – попрощался Иван и захлопнул дверь.

— Ну теперь-то может выпьешь? За удачное высвобождение? – потряс своей сумочкой сосед. – все равно теперь долго возвращаться.

В сумке призывно булькало, но Иван молчал.

— Когда деньги отдаешь?
— Я же уже отдал! – растерялся Иван.
— Нет, за дом. Я тогда в этот день за домик и обмою.
— Ты прям как свечку Богу в церкви ставить собираешься.
— Бога нет, Иван. Но гореть будет!
— Опять ты за философию, Игорь Иванович. Вот объясни, ты зачем ментов-то грузишь неподетски так?
— А чтобы не расслаблялись! Таджиков пинать это ли работа? Да так в любом районе полицаи могут на масло с икрой на хлеб цеплять. Наши хай не забывают – это писательский район! Тут и спрос свыше!
— Но ты же не прав в формулировках.
— А что я не прав? Еще скажи – для тебя не существует непознаваемых элементов?  А если я поищу?
— О, какой район такой и философ-гопник.

Игорь рассмеялся и скорчил грозную рожу.

— Чё, души нет? А если найду?

Подошли к калитке Ивана.

— А я ж неделю назад тебя с утра видел с этими ментами. Извини, за бомжа принял. Кто еще в 7 утра будет праздно шляться-то?
— Да привычка. Жена вечно спозаранку выгоняла, чтобы я не подбухивал вечерами.
— Ну чё? Логично – вставая с утра, к вечеру без сил. А жена-то где?
— Не спрашивай. Дерьматериализовалась.
— С концом?
— А это уже того конца проблемы.
— Вот! Ты в первый раз злым мне показался, теперь понимаю почему.
— Потому что без велосипеда был! – Игорь отвязал велосипед и покатил прочь. – Ну, тебе хорошей сделки! Смотри, чтобы Семёныч не обдурил тебя.

Но куда смотреть – не уточнил.